Неточные совпадения
Няня не
обманула: ночь пролетела как краткое мгновение, которого я и не заметил, и
бабушка уже стояла над моею кроваткою в своем большом чепце с рюшевыми мармотками и держала в своих белых руках новенькую, чистую серебряную монету, отбитую в самом полном и превосходном калибре.
Бабушка сострадательна к ней: от одного этого можно умереть! А бывало, она уважала ее, гордилась ею, признавала за ней права на свободу мыслей и действий, давала ей волю, верила ей! И все это пропало! Она
обманула ее доверие и не устояла в своей гордости!
— Да, да, — говорила
бабушка, как будто озираясь, — кто-то стоит да слушает! Ты только не остерегись, забудь, что можно упасть — и упадешь. Понадейся без оглядки, судьба и
обманет, вырвет из рук, к чему протягивал их! Где меньше всего ждешь, тут и оплеуха…
«Вот
бабушка сказала бы, — подумал он, — что судьба подшутила: ожидаешь одного, не оглянешься, не усумнишься, забудешься — и
обманет».
Я вижу, где
обман, знаю, что все — иллюзия, и не могу ни к чему привязаться, не нахожу ни в чем примирения:
бабушка не подозревает
обмана ни в чем и ни в ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания принципа, у
бабушки принцип весь в чувстве, в симпатии, в ее натуре!
Чего это ей стоило? Ничего! Она знала, что тайна ее останется тайной, а между тем молчала и как будто умышленно разжигала страсть. Отчего не сказала? Отчего не дала ему уехать, а просила остаться, когда даже он велел… Егорке принести с чердака чемодан? Кокетничала — стало быть,
обманывала его! И
бабушке не велела сказывать, честное слово взяла с него — стало быть,
обманывает и ее, и всех!
Вера проповедует своеобразие понятий, а сама не следует им открыто, она скрывается,
обманывает его,
бабушку, весь дом, весь город, целый мир!
По сказкам
бабушки я знал, что такое мачеха, и мне была понятна эта задумчивость. Они сидели плотно друг с другом, одинаковые, точно цыплята; а я вспомнил ведьму-мачеху, которая
обманом заняла место родной матери, и пообещал им...
— Ну, зачем же
обманывать людей? — сказала
бабушка, только что
обманув деда притворной трепкой, данной мне.
«Полно, варварка, проказничать со мной; я старый воробей, меня не
обманешь, — сказал он, смеясь, — вставай-ка, я новые карточки привез, — и подойдя к постели и подсунув карты под подушку, он прибавил: — вот на зубок новорожденному!» — «Друг мой, Андрей Михайлыч, — говорила Софья Николавна, — ей-богу, я родила: вот мой сын…» На большой пуховой подушке, тоже в щегольской наволочке, под кисейным, на розовом атласе, одеяльцем в самом деле лежал новорожденный, крепкий мальчик; возле кровати стояла бабушка-повитушка, Алена Максимовна.
Бабушка была женщина самая простая и находилась в полном распоряжении у своих дочерей; если иногда она осмеливалась хитрить с Степаном Михайловичем, то единственно по их наущению, что, по неуменью, редко проходило ей даром и что старик знал наизусть; он знал и то, что дочери готовы
обмануть его при всяком удобном случае, и только от скуки или для сохранения собственного покоя, разумеется будучи в хорошем расположении духа, позволял им думать, что они надувают его; при первой же вспышке всё это высказывал им без пощады, в самых нецеремонных выражениях, а иногда и бивал, но дочери, как настоящие Евины внучки, не унывали: проходил час гнева, прояснялось лицо отца, и они сейчас принимались за свои хитрые планы и нередко успевали.
Но почем знать, добрый друг мой, — продолжала она, пожимая мне руку, — почем знать, может быть, и вся любовь моя была
обман чувств, воображения, может быть, началась она шалостью, пустяками, оттого, что я была под надзором у
бабушки?
— Нет, — говорю, — я
бабушку обманывать не хочу. Прощайте-с!
Их действительно тотчас же прогнали, несмотря на их крики и протесты: они кричали оба разом и доказывали, что
бабушка им же должна, что она их в чем-то
обманула, поступила с ними бесчестно, подло.
— Нет, нет, — испуганно зашептал умирающий, — не уходи от меня. Я никого не хочу, кроме тебя…
Бабушка, наверное, не любит уже меня больше… Я невольно
обманул ее… Она думала, что я буду здоровым и сильным, а я ухожу в небо, как Дато. Я — последний оглы-Джамата… Последний из князей Горийских… Когда умрет дядя Георгий, не будет больше рода Джаваха… Забудут героев, павших за родину наших отцов и дедов… Не будет рода Джаваха…
Да, не в гимназию… А бабушка-то и не подозревает. Нехорошо, что она, Верочка,
обманула свою старушку! Очень нехорошо. Но… а вдруг бы она сказала
бабушке, а тамбы ничего не вышло. Даром бы обнадежила только. Нет, нет! Пожалуй, так и лучше! Предостерегать
бабушку от лишних волнений. Конечно, так. Проходя мимо думы, Верочка взглянула на часы. Без четверти девять! Успею как раз вовремя. Надо прибавить ходу.